Наставления о доброй нравственности и святой жизни
Прекрасные наставления святого преподобного Антония Великого актуальны и назидательны и по сей день для всякого человека, алчущего и жаждущего мудрости Божьей и святой жизни во Христе Иисусе.
1. Люди обычно именуются умными по неправильному употреблению сего слова. Не те умны, которые изучили изречения и писания древних мудрецов, но те, у которых душа умна, которые могут рассудить, что добро и что зло: и злого и душевредного убегают, а о добром и душеполезном разумно радеют и делают то с великим к Богу благодарением. Эти одни, поистине, должны именоваться умными людьми.
2. Истинно умный человек одну имеет заботу, вседушно и всячески повиноваться и угождать Богу. Тому, и единственно тому поучает он душу свою, как бы благоугодить Богу, благодаря Его за Его благое промышление, в каких бы человек ни находился случайностях по жизни. Ибо как неуместно не благодарить врачей за оздоровление тела, и даже тогда, когда они дают нам лекарства горькие и неприятные, так неуместно и оставаться неблагодарными к Богу за то, что кажется нам нерадостным, — не разумея того, что все бывает по Его промышлению и на нам пользу. В таком разумении и в такой вере в Бога — спасение и покой души.
3. Воздержание, незлобие, целомудрие, твердость, терпение, и подобные им великие добродетели, как бы силы (ратные) получили мы от Бога, чтобы они сопротивлялись и противостояли встречающимся с нами прискорбностям и помогали нам во время их: так что если мы будем упражнять эти силы и иметь их всегда наготове, то ничто из случающегося с нами не будет для нас тягостно или болезненно, гибельно и несносно; ибо всё то будет преодолеваемо сущими в нас добродетелями. Этого не имеют в мыслях те, у которых душа не умна, ибо они не верят, что все это бывает на пользу нам, чтобы просияли добродетели наши, и мы увенчаны были за них от Бога.
4. Если ты почёл богатство и полное им наслаждение лишь кратковременною призрачною суетою и познал, что добродетельная и богоугодная жизнь лучше богатства, и если ты твёрдо будешь стоять в этом убеждении и содержать то в памяти; то не будешь ни воздыхать, ни сетовать, ни роптать на кого–либо, но за всё будешь благодарить Бога, и даже тогда, когда увидишь, что худшие тебя прославляются за краснословие, учёность или богатство. Ненасытное желание богатства и удовольствий, славолюбие и тщеславие при неведении истины, и есть суть самые злые страсти души.
5. Умный человек, рассматривая сам себя, познаёт, что должно и что полезно ему делать, что сродно души его и спасительно ей, а что ей чуждо и пагубно. И таким образом избегает того, что вредит душе, как чуждое ей.
6. Чем кто умереннейшую проводит жизнь, тем тот спокойнее бывает, потому что не печётся о многом, — о рабах, земледельцах (наемных работниках) и приобретении скота. Когда же прилепляемся мы к этому, то, подвергаясь случающимся из–за того прискорбностям, доходим до того, что ропщем на Бога. Таким образом самопроизвольное наше желание (многого) наполняет нас смятением, и мы блуждаем во тьме греховной жизни, не зная самих себя.
7. Не должно говорить, что невозможно человеку проводить добродетельною жизнь, что это нелегко. И точно, не для всякого без различия удободостижимо это; но только те из людей приобщаются добродетельной жизни, которые благочестивы и имеют боголюбивый ум. Общий (обыкновенный) ум есть ум мирской и превратный; он даёт помышления добрые и худые, изменчив и склонен к вещественному; а ум боголюбивый есть казнитель зла, которое бывает в людях от произвольной их беспечности.
8. Необразованные и простецы смешным делом считают науки и не хотят слушать их, потому что ими обличается их невежество, — и они хотят, чтобы все были подобны им; равным образом и невоздержные по жизни и нравам заботливо желают, чтоб все были хуже их, думая снискать себе оправдание в том, что много злых. Гибнет и растлевается душа от зла греховного, которое многосложно и совмещает в себе блуд, гордость, алчность, гнев, продерзость, неистовство, убийство, ропот, зависть, лихоимство, хищничество, нетерпеливость, ложь, сластолюбие, леность, печаль, робость, ненависть, осуждение, разленение, заблуждение, невежество, обольщение, богозабвение. Этим и подобным терзаема бывает бедная душа, удаляющаяся от Бога.
9. Истинно ли подвижнически проходит кто добродетельную и похвальную жизнь, об этом должно судить не по нраву, притворно на себя принимаемому, и не по лживому виду жития; но по тому, если кто, подобно искусным живописцам и ваятелям, показывает свою добродетельную и боголюбезную жизнь, самым делом отвращаясь от всяких сластей, как от сетей.
10. Человек богатый и благородного происхождения без душевного образования и добродетельной жизни несчастен в глазах людей здравомыслящих; напротив, бедный и раб по состоянию — счастлив, если он украшен образованием (душевным) и добродетелью. Как странники заблуждаются на дорогах (и гибнут), так погибают не пекущиеся о добродетельной жизни, будучи увлекаемы пожеланиями.
11. Человекотворцем должно назвать того, кто может умягчить нрав необразованных людей и заставить их полюбить науки и образование. Равным образом и тех, кто людей невоздержной жизни приводят к жизни добродетельной и богоугодной, таких людей тоже должно считать человекотворцами, потому что они будто воссозидают людей. Кротость и воздержание — суть счастья и благая надежда для душ человеческих.
12. Поистине должно людям надлежащим образом устроить свою жизнь и нравы. Когда это будет исправлено, тогда удобно познается и Бог. От всего сердца и со всею верою чтущий Бога промыслительно получает от Него помощь к укрощению гнева и похоти. Похоть же и гнев — суть причина всех зол.
13. Человеком должно называть или того, кто умен (по первому пункту), или того, кто принялся исправлять себя. Неисправного не должно называть человеком; потому что свойство это (т.е. неисправимость) нечеловеческое. От таких должно бегать. Сживающиеся со злом никогда не будут в числе бессмертных (т.е. обладать блаженным бессмертием).
14. Только самим делом, качествующая/находящаяся в нас умность (по первому пункту), делает нас достойными называться людьми; не имея же такой умности, мы разнимся от бессловесных одним расположением членов и даром слова. Итак, да познает разумный человек, что он бессмертен; и да возненавидит всякую срамную похоть, которая бывает для людей причиною смерти.
15. Как всякий художник показывает своё искусство тем, что обделывает в прекрасные формы взятое им надлежащее вещество: один дерево, другой медь, иной золото и серебро; так и нам должно показывать, что мы люди, не тем, что так устроены телесно, но тем, что истинно умны в душе, что покорствуем закону благожития, т.е. добродетельной и богоугодной жизни. Истинно умная и боголюбивая душа знает всё, чему как следует быть в жизни, и Бога любительно умилостивляет, и благодарит Его искренне, к Нему стремясь всем желанием и всею мыслью.
16. Как кормчие осмотрительно направляют корабль вперед, чтобы не наткнуться на подводный камень или скалу какую, так и ревнующие о добродетельной жизни пусть тщательно рассматривают, что им должно делать и чего убегать, полезным для себя почитая (и принимая) только то, что внушают истинные и Божественные законы, и отсекая от души лукавые помышления.
17. Как кормчие и кучера, при сообразительности и старании, успевают быть исправными в своем деле, так и тем, кто ревнуют о правой добродетельной жизни, должно внимательно соображать и заботиться о том, как бы пожить достодолжно и богоугодно: ибо хотящий сего и убедившийся в возможности для него достигнуть желаемого, верою достигает нетления (чистой жизни).
18. Свободными почитай не тех, кто свободны по состоянию, т.е. внешне по телу, но тех, кто свободны по жизни и нравам. Не должно, например, называть истинно свободными знатных и богатых, когда они злы и невоздержны, потому что такие суть рабы чувственных страстей. Свободу и блаженство души составляют настоящая чистота и презрение привременного.
19. Напоминай себе, что непрестанно должно являть себя умным, но являть доброю жизнью и самими делами. Так и больные находят и признают врачей спасителями и благодетелями не по словам, а по делам.
20. Чья душа действительно умна и добродетельна, это обнаруживается во взоре, походке, голосе, улыбке, разговорах и отношениях. В этой душе всё изменилось и приняло благообразнейший вид. Боголюбивый ум её, как бодренный привратник, затворяет входы для злых и срамных помышлений.
21. Рассмотри окружающее тебя и знай, что начальники и владыки имеют власть только над телом, а не над душою, и всегда содержи это в мысли своей. Потому, когда они приказывают, например, убить или другое что сделать неуместное, неправедное и душевредное, не должно их слушать, хотя бы они мучили тело. Бог создал душу свободною и самовластною, и она вольна поступать так, как хочет, — хорошо или худо.
22. Умная душа старается избавиться от беспутства, надмения, гордыни, обольщения, зависти, хищения и подобного, каковы дела суть (дела) демонов и злого произволения. Всё же то, при заботливом старании и внимательном обдумывании, успевает достигнуть человек, у которого пожелание не устремляется к низким удовольствиям.
23. Те, кто проводят жизнь в малых и невысоких подвигах, и опасностей избавляются, и не имеют нужды в особенных предосторожностях. Побеждая же во всем пожелания, они удобно обретают путь, к Богу ведущий.
24. Умным людям не нужно слушать всякого рода беседы, но только те, которые приносят пользу, которые ведут к познанию воли Божией; ибо она и есть путь, которым люди опять возвращаются к жизни и вечному свету.
25. Тем, которые стараются жить добродетельно и боголюбиво, нужно отстать от самомнения и всякой пустой и ложной славы и стараться о добром исправлении жизни и сердца. Боголюбивый и непеременчивый ум есть руководство и путь к Богу.
26. Никакой нет пользы изучать науки, если душа не будет иметь доброй и богоугодной жизни. Причина же всех зол есть заблуждение, прелесть и неведение Бога.
27. Углубленное размышление о доброй жизни и попечение о душе производят добрых и боголюбивых людей. Ищущий Бога обретает Его, побеждая всякое похотение непрестанною к Нему молитвою. Такой человек не боится демонов.
28. Обольщающиеся земными благами и знающие всё до слова, что должно делать проводящим добрую жизнь и не делающим то, похожи на тех, кто приобрели лекарства и врачебные орудия, а пользоваться ими не умеют и даже не заботятся о том. Потому в соделанных нами грехах не будем винить ни рождения нашего, ни другого кого, а только себя самих; ибо если душа самоохотно предается разленению, то не может быть не побеждаема грехом.
29. Тому, кто не умеет различить, что добро и что зло, не пристало судить, кто добр и кто зол из людей. Человек ищущий Бога — добр; а когда он не добр, то значит не знает (Бога) и никогда не будет познан (от Него); ибо единственный способ к познанию Бога это и есть доброта.
30. Добрые и боголюбивые люди обличают в чем–либо худом других людей только тогда, когда они есть на лицо, а отсутствующих не только не укоряют сами, но и тем, кто покушаются говорить что–либо о них, не позволяют того.
31. В собеседованиях не должно быть никакой грубости; ибо умных людей обыкновенно украшают скромность и целомудрие более, чем дев по плоти. Боголюбивый ум есть свет, освещающий душу, как солнце тело.
32. При каждой из душевных страстей, восстающих на тебя, помни, что те, которые право мудрствуют и желают постановить касающееся их (свою участь) на должном и прочном основании, считают для себя усладительным не приобретение тленного богатства, а истинную славу (на небесах). Вот что делает их блаженными. Богатство и скрадывается, и бывает отнимаемо сильнейшими, а добродетель душевная — одна есть стяжание безопасное и некрадомое, и при том такое, которое по смерти спасает стяжателей своих. Тех, кто так рассуждают, не увлекает призрачный блеск богатства и других утех.
33. Непостоянным и необученным не следует испытывать людей умных. Умен тот, кто Богу угождает и больше молчит или, если говорит, то говорит немного и только нужное и Богу угодное.
34. Стремящиеся к добродетельной и боголюбивой жизни ревнуют о добродетелях душевных, как о таком стяжании, которое составляет неотъемлемую их собственность и вечное утешение. Временным же пользуются они лишь столько, сколько нужно и как даёт и хочет Бог, употребляя его с веселием и всяким благодарением, хотя бы то было и очень умеренно. Ибо богатый стол питает тела, как вещественные, а познание Бога, воздержание, благость, благотворение, благочестие и кротость обожают душу.
35. Властители, которые принуждают делать неуместные и душевредные дела, не господствуют над душою, которая создана самовластною. Они вяжут тело, но не произволение, которого господином пребывает умный человек по дару Создателя своего, сильнейшего всякой власти и принуждения и всякой силы.
36. Почитающие несчастием потерю детей, или рабов, денег или другого имущества, да ведают, что, во–первых, должно быть довольными тем, что подаёт Бог; а во-вторых, когда потребуется, то отдавать (обратно) всё то, что было с готовностью и благодушием, не муча себя скорбью по причине лишения того, что на самом деле им и не принадлежало, а они лишь попользовались тем временно, и теперь отдают то обратно.
37. Дело человека хороших качеств не продавать свободу свою ради приобретения богатства, хотя бы достающееся ему было очень значительно. Ибо сну подобны житейские блага, и богатство имеет только призрачный блеск, неверный и маловременный.
38. Люди с истинно–человеческими достоинствами (по значению вышеизложенному) должны столько стараться о боголюбивой и добродетельной жизни, чтоб их добродетельная жизнь сияла между другими людьми, подобно тому как малая порфира, набрасываемая поверх белых одежд в украшение им, выделяется и бывает всем заметна. Ибо таким образом надёжнее будет их ревность о душевных добродетелях.
39. Благоразумным людям должно осматривать свою силу (рать) и держать в строю находящиеся в душе добродетели, чтоб таким образом быть всегда готовыми воспротивиться нападающим страстям с сущею в душе их силою (ратью добродетелей), естественно дарованною им от Бога. Таковы суть: против красоты и всякой душевредной похоти — воздержание; против нужды и бедности — терпение; против досаждения и гнева — незлобие, и подобное сим.
40. Добрым и мудрым человеком вдруг, в одно мгновение, сделаться нельзя; но достигается это внимательным убеждением, упражнением, опытом, продолжительным подвигом и (главное) сильным желанием доброго дела. Добрый и боголюбивый человек, истинно познавший Бога, покоя себе не даёт, делая всё без исключения угодное Богу. Но такие люди редко встречаются.
5. Замечательно на сей предмет слово св. Антония к тем, которые одного не хотят, другого не могут.
Однажды у святого Серафима Саровского спросили:
«Отче, а почему сейчас нет таких великих святых, какие были раньше в древности?»
И преподобный ответил:
«Нет. Потому, что у людей (нет желания и) не хватает решимости»
41. Людям, не имеющим природных к добру расположений, не следует в отчаянии о себе, опустив руки, небречь о боголюбивой и добродетельной жизни, как бы она ни была недоступна и недостижима для них; но должно и им подумать, и посильное приложить попечение о себе. Ибо хотя и не возмогут они достигнуть верха добродетели и совершенства, но, всячески, они, думая о себе и заботясь, или сделаются лучшими, или, по крайней мере, не станут худшими — и это немалая польза для души.
42. Человек по уму соприкасается с неизреченною Божественною силою, а по телу имеет сродство с животными. Но немного таких, которые, как настоящие люди (умные) стараются обращать мысль к Богу и Спасителю и иметь с Ним сродство, и это показывают делами и добродетельною жизнью. Большая же часть людей, неосмысленные душою, оставив то Божественное и бессмертное всыновление, склоняются к мертвому, бедному и маловременному сродству с телами, и (как бессловесные), мудрствуя только о плотском и похотью разжигаясь, отлучают сами себя от Бога и душу с неба низводят в пропасть плотских мучений.
43. Человек умный, помышляя о сопребывании и общении с Божеством, никогда не прилепится ни к чему земному или низкому, но устремляет ум свой к небесному и вечному, зная, что воля Божия — есть причина всякого добра и источник вечных благ для людей, — и заключается в том, чтоб человек спасся.
44. Когда встретишь человека, который, любя спорить, вступает с тобою в борьбу против истины и очевидности; то, прекратив спор, уклонись от него, совсем окаменевшего умом. Ибо как дрянная вода делает ни к чему негожими самые лучшие вина, так и злые беседы растлевают людей добродетельных по жизни и нраву.
45. Если мы употребляем всё старание и все средства для избежания смерти телесной; то тем более должны стараться избежать смерти душевной: ибо кто хочет спастись, тому нет к тому никакого препятствия, — разве только нерадение и разленение души.
46. О тех, которые не любят узнавать, что им полезно и что должно почитать добром, можно сказать, что они не в добром здоровье; а у тех же, кто, познав истину, ещё и бесстыдно спорят против неё, умерщвлена разумность: нрав их сделался скотским, не знают они Бога и душа их не озарена светом.
47. Разные роды животных произвел Бог словом Своим для нашей пользы: одних для употребления в пищу, других для служения. А человека создал Бог, чтобы он был зрителем и благодарным истолкователем Его дел. Об этом и надобно стараться людям, чтобы иначе не умереть им, не узрев и не уразумев Бога и дел Его, подобно животным бессловесным. Знать надлежит человеку, что Бог может всё. Тому же, кто всё может, никто не может противиться. Как из несуществующего всё, что захотел, сотворил Он словом Своим, так (и ныне) всё творит во спасение людей.
48. Небесные существа бессмертны по сущей в них доброте; а земные стали смертными по причине, находящегося в них самопроизвольного зла, которое у неразумных умножается от их разделения и неведения Бога.
49. Смерть для людей, кто понимают её, есть бессмертие; а для простецов, не понимающих её, есть смерть. И этой смерти не следует бояться, а (бояться надобно) погибели душевной, которая есть неведение Бога. Вот что ужасно для души!
50. Грех нашел себе опору в вещественном, и тело стало седалищем его. Но умная душа, поняв это, свергает с себя бремя вещественного, и, восстав из–под сего бремени, познает Бога всяческих и внимательно смотрит за телом, как за врагом и противоборцем, не доверяя ему. И таким образом душа, победивши злые страсти и вещество, венчается от Бога.
51. Грех, быв понят душою, ненавидим бывает ею, как зловоннейший зверь; непонятный же он бывает и любим непонимающим его и, порабощая любителя своего, держит его в плену у себя. А он несчастный и бедный не видит, что для него спасительно, даже не думает о том; но, полагая, что грех красит его, рад ему.
52. Чистая душа, будучи добротна, освящается и осияется Богом, и тогда ум помышляет о добром и рождает боголюбивые намерения и дела. Но когда душа осквернится грехом, тогда Бог отвращается от неё или лучше сказать — сама душа отделяет себя от Бога, и лукавые демоны, вошедши в помысел, внушают душе неподобные дела: прелюбодеяния, убийства, хищения и подобные им демонские злые деяния.
53. Знающие Бога исполнены бывают всякими благими помышлениями и, вожделевая небесного, презирают житейское. Но такие люди не многим нравятся; так что за это они не только бывают ненавидимы, но и подвергаются поруганию многими из несмысленных. Они готовы терпеть крайнюю бедность, зная, что кажущееся для многих злом для них есть добро. Кто помышляет о небесном, тот верует Богу и знает, что все творения суть дело воли Его, а кто не помышляет о том, тот не верит никогда, что мир есть дело Божие и сотворён для спасения человека.
54. Исполненные греха и упивающиеся невежеством не знают Бога, ибо не трезвятся они душою; Бог же умственен (то есть трезвенным умом только может быть познаваем). Он хотя невидим, не очень явствен в видимом, но Он как душа в теле. Как телу нельзя жить без души, так все видимое и существующее не может стоять без Бога.
55 Для чего создан человек? Для того, чтобы, познавая творения Божии, он зрел Самого Бога и прославлял Его, создавшего их для человека; ум любовью к Богу прилеплённый (боголюбец и боголюбезный), есть невидимое благо, от Бога даруемое достойным за добрую жизнь.
56. Свободен тот, кто не рабствует сластям (чувственным удовольствиям), но господствует над телом посредством рассуждения и целомудрия и с полною благодарностью довольствуется тем, что подаёт ему Бог, хотя бы то было очень умеренно. Когда боголюбивый ум и душа войдут в согласие между собою, тогда тело смиренно и непохотливо, ибо тогда душа действием ума погашает всякое плотское движение.
57. Не довольствующиеся тем, что есть у них для поддержания жизни, но домогающиеся большего, порабощают себя страстям, тярзающим душу и влагающим в неё помыслы и мечтания всё худшие и худшие, — что всё нехорошо и что, следовательно, надо приобрести новое и лучшее. Как сверх меры длинные одежды мешают идти путешествующим, так и желание имущества сверх меры не даёт душе подвизаться и спастись.
58. В чём кто находится поневоле и неохотно, то для него и есть темница и казнь. Итак, будь доволен тем, что есть у тебя; иначе, перенося (это состояние своё) без благодарения (с недовольством, неохотно), ты, не сознавая того, будешь тираном для себя самого. Но путь к освобождению один — презрение житейских благ.
59. Как зрение имеем мы от Бога для того, чтоб распознавать видимое, — что бело и что цвета черного, — так и разум дарован нам от Бога для того, чтоб различать, что душе полезно (и что вредно). — Нежелание, отвергаясь от рассудка, рождает пристрастие к чувственным удовольствиям, а это не даёт душе спастись или вступить в общение с Богом.
60. Не то грех, что делается по закону естества, но то, когда по произволению делают что худое. Вкушать пищу не есть грех, но грех вкушать её без благодарения, неблагоговейно и невоздержно; не грех просто смотреть, но грех смотреть завистливо, гордо, ненасытно; не грех слушать мирно, но грех слушать с гневом; не грех заставлять язык благодарить и молиться, но грех позволять ему клеветать и осуждать; не грех утруждать руки подаянием милостыни, но грех позволять хищение и убийство. Так каждый член грешит, когда по нашему свободному произволению, в противность воле Божьей, делает злое, вместо доброго.
61. Если сомневаешься, что каждое дело твоё видимо бывает Богом, то рассуди, что и ты человек, который прах — зараз, в одно и то же время, можешь мысленно представить все известные тебе места и помышлять о них; не тем ли более всё видит, как зерно горчичное, Бог, всё животворящий и питающий по Своему хотению.
62. Когда затворишь дверь жилища твоего и останешься один, знай, что тебе соприсущ определённый от Бога каждому человеку Ангел, которого Еллины называют домашним духом. Он не дремлющ и, всегда будучи при тебе, всё видит. Его обмануть нельзя, и тьма не скрывает от него. Вместе с ним сознавай и Бога во всяком месте присущим. Ибо нет места или вещества какого, где бы не было Бога, Который больше всех, и всё содержит в руке Своей.
63. Если воины хранят верность царю ради того, что от него доставляется им пища; то во сколько раз больше стараться должны мы, благодаря Бога немолчаливыми устами, непрестанно угождать Ему, создавшего всё для человека?
64. Благодарность Богу и добрая жизнь есть угодный Богу плод от человека. Но как плоды земные не в один час созревают, а требуют времени, дождя и ухода, так и плоды человеческие требуют подвига, рассуждения, времени, ожидания, воздержания, терпения, пока явятся во всём блеске своём. Впрочем, если ради их покажешься ты иногда кому–либо человеком благоговейным, не верь себе, пока находишься в теле своём и ничего своего не считай вполне угодным Богу. Ибо знай, что не легко человеку до конца сохранить безгрешность.
65. У людей ничего нет честнее слова. Слово столь важно, что словом и благодарением мы чтим Бога. Употребляя слова непотребные, или бесчестные, мы обличаем непотребство души своей. Несмысленному человеку свойственно за грехи свои винить рождение своё или другое что, когда самопроизвольно употребляет он худое слово или делает недоброе дело.
66. Если стараемся мы врачевать разные телесные болезни, ради того, чтоб не смеялись над нами окружающие; то гораздо более необходимо нам со всею заботою постараться уврачевать болезни душевные, чтоб не оказаться бесчестными и осмеяния достойными пред Богом, пред лицом Которого примем суд. Ибо, имея самовластие, мы можем, если захотим, не делать худых дел даже тогда, как вожделеваем их; в нашей также власти жить благоугодно Богу, и никто нас не принудит никогда сделать что–либо худое, если не хотим. Так подвизаясь, мы будем людьми Бога достойными, живя как Ангелы на небе.
67. Если хочешь, можешь быть рабом страстей и если хочешь, можешь остаться свободным, не подклоняясь под иго страстей: ибо Бог создал тебя самовластным.
Побеждающий плотские страсти венчается нетлением. Если б не было страстей, не было бы и добродетелей, ни венцов, даруемых от Бога людям достойным.
68. Не видящие, что для них полезно, и не знающие, что добро, слепотствуют душою, и рассудок их ослеп. Не должно смотреть на них, чтоб как слепым, по необходимости и непредвиденно не подвергнуться тому же и нам.
69. На согрешающих не должно гневаться, хотя бы совершаемые ими проступки были достойны наказаны. Виновных ради самой правды должно обращать (к покаянию, на путь истинный) и наказывать, если потребуется, или самим, или через других, а гневаться на них, или серчать не следует, потому что гнев действует только по страсти, а не по суду и правде. Не должно одобрять тех, кто сверх должной меры милостивы, но и наказывать злых должно ради самого добра и правды, а не ради собственной страсти гнева.
70. Одно только душевное стяжание безопасно и некрадомо; есть же оно — добродетельная и богоугодная жизнь, ведение и творение добрых дел. Богатство есть слепой руководитель и советник несмысленный. Тот, кто употребляет богатство своё только в удовольствие, худо поступает — ибо губит обуморенную (тёпленькую) душу свою.
71. Людям надобно или совсем не приобретать ничего излишнего, или, имея то, быть твёрдо уверенными, что всё житейское по естеству тленно, может быть отнято, потеряно и разрушено, а потому, когда случится что, не должно малодушествовать.
72. Знай, что телесные болезни естественно свойственны телу, как тленному и вещественному. Итак, в случае таких болезней, душе обученной (истине) должно с благодарностью показывать мужество и терпение и не укорять Бога, что создал тело.
73. Соревнующиеся на олимпийских играх увенчиваются не тогда, как победят одного или другого, или третьего; но когда победят всех, вступающих с ними в состязание. Так и всякому желающему быть увенчанному от Бога, надобно обучать душу свою целомудрствовать не только в отношении к телесным страстям, но и тогда, как бывает искушаем корыстолюбием, желанием похитить чужое, завистью, сластолюбием, тщеславием, укорами, опасностями смерти, и подобным тому.
74. Будем ревновать о доброй и боголюбивой жизни не ради человеческой похвалы, но изберём добродетельную жизнь ради спасения души ибо каждодневно видится смерть перед глазами нашими, — и всё человеческое ненадежно.
75. В нашей власти жить целомудренно, но сделаться богатым не в нашей власти. Итак, что же? Не должно ли осуждать душу нашу за желание маловременного и призрачного блеска богатства, которого стяжать не имеем власти? О, как неразумно поступаем все мы, желая богатства! Не знаем разве, что выше всех добродетелей есть смиренномудрие, как больше всех из страстей есть чревоугодие и ненасытное желание житейских благ.
76. Помнить непрестанно должно людям рассудительным, что совершая в жизни этой небольшие и маловременные труды, после смерти получим мы величайшее утешение и блаженство вечное. Борющийся со страстъми и желающий быть увенчанным от Бога, если падёт, да не малодушествует и не остаётся в падении своём, отчаиваясь в себе; но, восстав, опять пусть борется и заботится получить венец, до последнего издыхания восставая от случающихся падений. Телесные труды суть орудия добродетелей и спасительны для души.
77. Лишение житейских удобств людей мужественных и борцов соделывает достойными венцов от Бога. Итак, должно в жизни этой нашей умертвить члены тела своего для всего житейского; ибо мёртвый не будет уже заботиться ни о чём житейском.
78. Душе умной и подвизающейся не должно тотчас падать духом и устрашаться, когда случится что скорбное, чтоб не быть осмеянною за боязливость. Душа, увлекаемая житейским блеском, выходит из чина своего. Душевные добродетели и делают нас достойными вечных благ, а самопроизвольные грехи человеческие и есть суть причина мучений вечных.
79. Умный человек борим бывает страстями душевными через чувства (телесные), которые есть у разумных тварей. Телесных чувств пять: зрение, слух, обоняние, вкус и осязание. Через эти пять чувств, подпадая четырём своим собственным страстям, бедная душа берётся в плен. Эти четыре страсти душевные суть: тщеславие, жажда утех, гнев и страх. Но когда человек с мудростью и рассуждением, хорошо повоевав, одолеет и победит страсти, тогда уже не бывает борим, но мирствует душою и увенчивается от Бога, как победитель.
80. Из останавливающихся в гостиницах, некоторые получают постели, а другие, не имея постели, ложатся на полу и засыпают так же крепко, как и те, кто спят на постелях. Дождавшись конца ночи, утром те и другие оставляют постели и равно все выходят из гостиницы, неся с собою только своё собственное. Таким же образом и все шествующие путём жизни этой: и те, которые жили в умеренном состоянии, и те, которые пожили в славе и богатстве, — выходят из жизни сей, как из гостиницы, не беря с собою ничего из сластей житейских и богатства, а одни только собственные дела свои, соделанные ими в жизни своей, — добрые ли то, или злые.(2Кор.5:1-10)
81. Имея большую власть, не грози сразу кому–либо смертью, зная, что по естеству и ты подлежишь смерти, и что всякая душа, как последнюю одежду, — скидывает с себя тело своё. Разумея это ясно, подвизайся быть кротким, делая добро и благодари всегда Бога. Кто немилостив, тот не имеет добродетели в себе.
82. Смерти избежать невозможно и нет способов. Зная это, истинно умные люди, опытно навыкшие добродетелям и боголюбивому помыслу, встречают смерть без терзаний, страха и плача, имея в мысли то, что она, с одной стороны, неизбежна, а с другой, — избавляет от зол, каким подвергаемся мы в жизни этой.
83. Забывших добрую и богоугодную жизнь и мудрствующих не по правым и боголюбивым догматам не должно ненавидеть, а более жалеть, как оскудевших рассуждением и слепотствующих сердцем и разумом: ибо, принимая зло за добро, они гибнут от неведения. И Бога не знают они — треокаянные и несмысленные душою!
84. Не со всяким веди беседы о благочестии и доброй жизни. Не по зависти говорю так, но потому, что перед неразумнейшим покажешься ты, думается мне, смешным. Подобное подобному сочувствует, а для таких бесед немного слушателей, или вернее, они очень редки. Лучше потому не говорить, ибо не этого хочет Бог для спасения человека.
85. Душа сострадает телу, а тело не сострадает душе. Так, когда телу причиняют боль, страдает с ним и душа, и когда тело крепко и здорово, соуслаждаются тем и чувства душевные. Но когда душа раскаивается, не раскаивается вместе с нею и тело, а пребывает само по себе, оставаясь тем же: ибо раскаяние есть болезненное чувство души; равно как — неведение, гордость, неверие, любостяжание, ненависть, зависть, гнев, малодушие, тщеславие, честолюбие, несогласие, нечувствие добра, и подобное душою производятся.
86. Помышляя о Боге, будь благочестив, независтлив, добр, целомудр, кроток, щедр по силе, общителен, неспорлив, и подобное: ибо всем этим угождать Богу есть некрадомое богатство души, а также (следует) не осуждать никого, или ни о ком не говорить, что он мол нехорош, согрешил, но лучше разыскивать свои худые дела и свою жизнь рассматривать с самим собою, — угодна ли она Богу. Какое нам дело до того, что другой кто нехорош?
87. Истинный человек старается быть благочестивым. Благочестив тот, кто не желает чуждого ему; чуждо же человеку всё сотворённое. Итак, презри всё, так как ты образ Божий. Образом Божиим бывает человек, когда живет право и богоугодно, а этому быть невозможно, если не отстанет человек от всего страстного. У кого ум боголюбив, тот искусен во всём, что спасительно для души, и во всяком благоговенстве, требуемом от него. Боголюбивый человек не укоряет никого другого; потому что знает, что и сам согрешает, и это есть признак души спасающейся.
88. Те, кто с усилием стараются иметь временное стяжание и, забыв о смерти и погибели души своей, любят вожделение злых дел, а о том, что спасительно для них, не заботятся, не представляют себе бедные, что претерпевают люди от сделанного ими зла по смерти.
89. Бог не есть виновник зла. Он даровал человеку разум, способность различать добро и зло и самовластие; злые же страсти рождаются от нерадения и беспечности людей.
Отнюдь не виновен в них Бог. По свободному выбору воли демоны сделались злыми, равно как и большая часть людей.
90. Человек, благочестиво живущий, не попускает злу войти в душу. А когда нет в душе зла, тогда она бывает безопасна и невредима. Над таким человеком не имеют власти ни злобный демон, ни случайности. Бог избавляет их от зол и живут они невредимо хранимые, как богоподобные. Похвалит ли кто такого человека, он в себе самом посмеивается над хвалящими его; обесславит ли его кто, то он сам не защищается перед поносящими его и не негодует за то, что так говорят они о нём.
91. Зло приражается к естеству человека, как ржавчина к меди, и грязнота к телу. Но как не медник произвёл ржавчину и не родители грязноту; так не Бог произвёл зло. Бог даровал человеку совесть и разум, чтоб избегал зла, зная, что оно вредно для него и готовит ему муку. Смотри же внимательно, увидев какого счастливца в силе и богатстве, ни под каким видом не ублажай его, прельщён будучи демоном. Но тотчас смерть да будет у тебя перед глазами; и никогда не возжелаешь ты ничего худого, или житейского.
92. Бог наш тем, кто на небе, даровал бессмертие, а тех, кто на земле, создал подлежащими изменению; всему (прочему) даровал жизнь и движение, — и всё это для человека. Итак, да не увлекают тебя житейские прелести, когда дьявол будет влагать злые помышления в душу твою; но тотчас вспомни о небесных благах и скажи себе самому: если захочу, в моей состоит власти победить и это восстание страсти, но я не одержу победу, если захочу удовлетворить моему желанию. Таким–то подвизайся подвигом, могущим спасти душу твою.
93. Жизнь есть соединение и сочетание ума (духа), души и тела; а смерть есть не погибель этих сочетанных (частей), а расторжение их союза; но всё это Бог хранит и по расторжении.
94. Ум не есть душа, но дар Божий, спасающий душу. Богоугодный ум течёт впереди души и советует ей презреть временное, вещественное и тленное, а возлюбить блага вечные, нетленные и невещественные, так чтоб человек, живя в теле, умом представлял и созерцал небесное и божественное. Таким образом ум боголюбивый есть благодетель и спаситель души человеческой.
95. Душа, поблажая телу, омрачается удовольствием и погибает. Боголюбивый ум действует противно сему; он причиняет скорбь телу и спасает душу, как врач, рассекающий и жгущий тела.
96. Та душа, которая не управляется умом и не обуздывается разумом, которую бы он остепенял, удерживал и направлял (куда следует) страсти её, т. е. скорбь и удовольствие, — такие души погибают, как неразумные животные, потому что у них разум увлекаем бывает страстями, как кучер лошадьми, вышедшими у него из повиновения.
97. Величайшая болезнь души, крайняя беда и пагуба её — не знать Бога, всё создавшего для человека и даровавшего ему ум и слово, которыми, возносясь горе, может он вступать в общение с Богом, созерцая и прославляя Его.
98. Душа в теле, в душе — ум, в уме — слово, которыми созерцаемый и прославляемый Бог обессмертивает душу, даруя ей нетление и вечное наслаждение. Ибо Бог всему сущему даровал бытие единственно по Своей благости.
99. Бог, сотворив человека самовластным, как независтный (всещедрый) и благой, дал ему возможность, если захочет, угождать Богу. Угодно же Богу то, чтоб в человеке не было зла. Ибо, если люди хвалят хорошие дела и добродетели святой и боголюбивой души, а дела срамные и злые осуждают, не тем ли более Бог, — хотящий спасения человеку?
100. Благо получает человек от Бога, как благого; а злу подвергается человек сам от себя, от живущего в нём зла — от похоти и нечувствия.
101. Безрассудная душа, по естеству бессмертная и госпожа тела, становится рабою тела из–за чувственных удовольствий, не разумея, что услаждение тела — пагуба душе. Но, впадши в нечувствие и объюродевши, заботливо печётся она об этом услаждении тела.
102. Бог благ, а человек зол. На небе нет зла, а на земле нет истинного блага. Но умный человек избирает лучшее: познаёт Бога всяческих, благодарит и воспевает Его; телом же своим гнушается прежде смерти, и злым его чувствованиям (требованиям, желаниям) не позволяет приходить в исполнение, зная их пагубность и злое действие.
103. Грехолюбивый человек любит многостяжание; а о правде не радеет, не помышляя о неверности, непостоянстве и маловременности жизни, и не помня о неподкупности и неизбежности смерти. Если же и в старости кто бывает так срамен и несмыслен, — то он, как дерево гнилое, негож ни на какое дело.
104. Удовольствие и радость чувствуем мы ярче после того, как испытываем скорбное: ибо несладко пьёт тот, кто не томился жаждою, и несладко ест тот, кто не голодал, и несладко засыпает тот, кого сильно не клонила дремота, и не сильно чувствует радость тот, кто прежде не был в скорби: — так и вечными благами не насладимся мы, если не презрим маловременное.
105. Слово есть слуга ума. Что хочет ум, то и слово выражает.
106. Ум всё видит, даже то, что на небе, и ничто не помрачает его, кроме одного греха. Для чистого же ничего нет неудобопонятного, как и для слова его, — неизъяснимого.
107. По телу человек смертен, а по уму и слову — бессмертен. Молча — ты умствуешь, и умствуя — говоришь в себе: ибо в молчании ум рождает слово. Благодарное же слово, Богу приносимое, есть спасение для человека.
108. Говорящий несмысленно не имеет ума; ибо говорит, ничего не думая. Но рассмотри, что полезно тебе делать для спасения души.
109. Слово умное и душеполезное есть дар Божий; напротив, слово пустопорожнее, хотящее определять меру и расстояние неба и земли и величину солнца и звёзд, есть, изобретение человека, впустую трудящегося, который по пустому самомнению ищет того, что никакой ему не приносит пользы, как бы желая решетом зачерпнуть воды; ибо этого людям нет возможности найти.
110. Неба никто не видит и того, что на нём, и познать никто не может, кроме человека, ревнующего о добродетельной жизни, который знает и прославляет Сотворшего его (небо) во спасение и жизнь человеку. Такой боголюбивый человек несомненно знает, что без Бога нет ничего, но что Он есть везде и во всём, как Бог, ничем неограниченный.
111. Как из чрева материнского выходит человек, так и душа из тела выходит голою и бывает иная чиста и светла, иная запятнана падениями, а иная черна от многих прегрешений. Потому умная и боголюбивая душа, помня и рассуждая о посмертных бедах и страданиях, живёт благочестиво, чтоб не подвергнуться мучениям. А неверующие, безумные душою не чувствуют и грешат, презирая посмертные страдания.
112. Как, выйдя из чрева, не помнишь того, что было во чреве; так, и выйдя из тела, не будешь помнить того, что было, живя в теле.
113. Как, из чрева выйдя, стал ты лучше и больше телом; так, выйдя из тела чистым и нескверным, будешь лучшим и нетленным, пребывая на небесах.
114. Как телу, когда совершенно разовьётся во чреве, необходимо родиться; так душе, когда она достигнет положенного Богом предела её жизни в теле, необходимо выйти из тела.
115. Как ты будешь относиться к душе, пока она в теле, так и она отнесётся к тебе, выйдя из тела. Хорошо послуживши здесь телу своему, доставляя ему всякие утехи, худую сам себе оказал услугу по смерти (как известно из притчи о богатом и Лазаре); ибо безрассудно подверг осуждению душу свою.
116. Как тело, выйдя из материнской утробы несовершенным, не может жить; так душа, выйдя из тела, не достигнув боговидения через добрую жизнь, спастися или быть в общении с Богом не может.
117. Тело, соединяясь с душою, выходит на свет из мрака чрева; а душа, соединяясь с телом, заключается во мраке тела. Посему надобно не жалеть, а обуздывать тело, как врага и противоборца души; ибо множество яств и сласти возбуждают злые страсти в людях, воздержанное же чрево усмиряет страсти и спасает душу.
118. Орган зрения телесного — глаза, а орган зрения душевного — ум. Как тело, не имеющее очей, слепо, не видит солнца, освещающего всю землю и море, и не может наслаждаться светом его; так душа, не имеющая благого ума и доброй жизни, слепа: не знает и не славит Бога, Творца и Благодетеля всех (тварей), и войти в наслаждение Его нетлением и вечными благами не может.
119. Незнание Бога — от нечувствия и безумия души; от сего незнания рождается зло; от боговедения же прибывает людям добро и оно спасает душу. Итак, если, пребывая в трезвении и боговедении, стараешься ты не исполнять своих пожеланий, то ум твой обращён на добродетели; если же, опьянев неведением Бога, в удовольствие своё стараешься исполнять злые пожелания свои, то погибнешь, подобно бессловесным, не помня тех бед, какие встретят тебя по смерти.
120. Дело Промысла есть и то, что бывает по непреложному порядку, Богом для мира определенному, как например, то, что солнце восходит и заходит каждодневно и земля приносит плоды. Всё же сотворено ради человека.
121. Что Бог творит, как Благой — для человека творит; а что человек делает, то делает сам для себя, как доброе, так и злое. Чтоб не быть тебе в недоумении относительно благоденствия злых людей, знай, что как города содержат палачей не потому, чтоб похваляли их злейшее произволение, но для того, чтоб посредством их наказывать достойных того; так и Бог попускает злым преобладать в житейском для того, чтоб через них наказывать нечестивых. После же их самих предаст Он суду за то, что они, не Богу служа, а своей собственной злобе раболепно удовлетворяя, причиняли людям зло.
122. Если б почитающие идолов знали и видели сердцем, что почитают, то не совратились бы с пути благочестия несчастные; но, созерцая красоту, чин и промысел во всём сотворённом и бывающем от Бога, познали бы Сотворившего всё сие для человека.
123. Человек, будучи зол и неправеден, может убивать; Бог же непрестанно дарует жизнь и недостойным. Будучи независтлив (ко всем щедр) и благ по естеству, восхотел Он, чтоб был мир, и он стал быть и продолжает быть для человека и спасения его.
124. (Настоящий) человек есть тот, кто понял, что такое тело, а именно, что оно тленно и маловременно. Такой и душу понимает (как следует), а именно — что она божественна и бессмертна, и, будучи вдуновением Бога, соединена с телом для испытания и восхождения к богоподобию. Понявший же душу, живёт право и богоугодно, не доверяя и не поблажая телу. Созерцая Бога умом своим, он зрит умно и вечные блага, даруемые Богом душе.
125. Бог, будучи благ и независтлив (щедродателен), дал человеку свободу в отношении к добру и злу, одарив его разумом, чтоб, созерцая мир и что в мире, познавал он Сотворившего всё для человека. Но человек неправедный может желать и не разуметь сего, может, к своему несчастью, не веровать и мыслить противно истине. Такую имеет человек свободу в отношении к добру и злу!
126. Таково Божье определение, чтоб по мере возрастания тела и душа исполнялась умом, — дабы человек из добра и зла избирал угодное ему (т. е. добро); душа же, не избирающая добра, не имеет ума. Потому, хотя все тела и имеют душу, но не возможно сказать, что всякая душа имеет ум. Боголюбивый ум бывает у целомудренных, преподобных, праведных, чистых и благих, милостивых и благочестивых. Присутствие ума помогает человеку в его отношениях с Богом.
127. Одного только невозможно человеку — миновать смерти. С Богом возыметь общение он может, если поймёт, как сие возможно. Ибо при желании и понимании (дела) ради веры и любви, свидетельствуемой доброю жизнью, человек становится собеседником Богу.
128. Глаз видит видимое, а ум постигает невидимое. Боголюбивый ум есть свет души. У кого ум боголюбив, тот просвещён сердцем и зрит Бога умом своим.
129. Ни один добрый не срамен. Кто не добр, тот, конечно, и зол, и телолюбив. Первоначальная добродетель человека есть презрение плоти. Отречение от благ привременных, тленных и вещественных по произволению, а не по бедности, соделывает нас наследниками благ вечных и нетленных.
130. Кто имеет ум, тот знает о самом себе, что он есть, а именно, — что он есть человек тленный. Себя же познавший знает и обо всём, что оно есть творение Божье и создано для спасения человека. Так всё разуметь и право веровать состоит во власти человека. Такой человек твёрдо знает, что презирающие житейские блага труд имеют очень небольшой, а утешение и покой получают от Бога по смерти — вечные.
131. Как тело без души мертво, так душа без ума бездейственна (бесплодна), и Бога достоянием своим иметь не может.
132. Одного человека Бог слушает, одному человеку Бог является; ибо человеколюбив есть Бог, и где бы ни был человек, там есть и Бог; один человек есть достойный Бога поклонник; для человека Бог преображается.
133. Для человека создал Бог небо, украшенное звёздами; для человека создал Он и землю, и люди возделывают её для себя. Нечувствующие такого Божьего промышления — несмысленны душою.
134. Добро невидимо, как невидимо сущее на небе; а зло видимо, как видимо сущее на земле. Добро есть нечто сравнения не имеющее; человек же, имеющий ум, избирает добрейшее. Один человек способен познавать Бога и Его творения.
135. В душе действует ум, а в теле — природа. Ум обожает душу, а природа разлагает тело. В каждом теле действует природа, но не в каждой душе бывает ум; а потому не всякая душа спасается.
136. Душа пребывает в мире, как рождённая; а ум превыше мира, как нерождённый. Душа, понимающая, что есть мир и желающая спастись, имеет неотложным законом каждый час помышлять в самой себе, что вот ныне подвиг (смертный) и истязание (дел), на котором не стерпишь (взора) Судьи, и что будто уж гибнет душа. Помышляя так, она хранит себя от ничтожных и срамных удовольствий.
137. На земле положены Богом рождение и смерть, а на небе полнота всего и неизменность. Всё же сотворено дня человека и спасения его. Не нуждающийся ни в каких благах Бог, для человека устроил небо, землю и стихии, доставляя человеку через них всякое наслаждение благами.
138. Смертное подчинено бессмертному и служит ему, т. е. стихии человеку, по человеколюбию и существенной благости Создателя Бога.
139. Убогий, неимеющий сил вредить, не ставится в числе деятельно благочестивых. Но кто может причинить вред и не употребляет силы своей на зло, а щадит униженных, по благочестию пред Богом, тот бывает причастником воздаяний благих и по смерти.
140. По человеколюбию создавшего нас Бога ко спасению есть весьма много путей, обращающих души и возводящих их на небеса. Души человеческие получают за добродетель награды, а за грехи — наказания.
141. Сын в Отце, Дух в Сыне, Отец в Обоих. Верою человек познаёт всё невидимое и умопредставляемое. Вера же есть свободное убеждение души в том, что возвещается от Бога.
142. Как те, кто по каким–либо потребностям и обстоятельствам вынуждаемы бывают переплывать большие реки, и если бывают трезвы, сохраняют жизнь; ибо хотя бы случилось сильное стремление вод, хотя бы даже зачерпнулась и вода лодкою, — они спасаются, ухватившись за что–либо, бывающее обычно при берегах; если же бывают пьяны, то хотя бы многократно покушались доплыть до края, будучи одолеваемы вином, погружаются в волнах и остаются вне круга живых: таким же образом, если и душа, впадши в волны и кружение течения жизни, сама не откажется от плотолюбия и не познает саму себя, — именно то, что она, будучи божественною и бессмертною, соединена с вещественным телом, маловерным, многострастным и смертным, только лишь на испытание и позволит себе увлечься плотскими страстями на пагубу себе; то, как презирающая саму себя, пьяная неведением и о себе заботящаяся, погибает и остается вне круга спасаемых. Ибо тело, подобно реке, часто увлекает нас к непотребным удовольствиям.
143. Умная душа, стоя непоколебимо в своём добром намерении, обуздывает, как коня, гнев и похоть — эти неразумнейшие свои страсти, и за то, что борется с ними, укрощая и преодолевая их, увенчивается и удостаивается пребывания на небесах, получая это, от создавшего её Бога, как воздаяние за посев и труды.
144. Истинно умная душа, смотря на счастье злых и благоденствие недостойных, не возмущается, при помышлении об их наслаждениях в этой жизни, как это бывает с людьми безрассудными; ибо такая душа ясно знает и непостоянство счастья, и безвестность пребывания здесь, и маловременность жизни этой, и нелицеприятность суда, и верует она, что Бог не небрежёт о том, что необходимо для её пропитания.
145. Жизнь плотская и наслаждение в жизни этой большим богатством и властью бывает смертью для души; напротив, труд, терпение, бедность с благодарением и умерщвлением тела есть жизнь души и путь к вечному утешению.
146. Умная душа, презирая вещественное стяжание и маловременную жизнь, избирает утешение небесное и жизнь вечную, которую и получит от Бога за добрую жизнь.
147. Имеющие на себе замаранную одежду марают и одежду тех, кто прикасаются к ним. Таким же образом и люди, злые нравом и неисправные поведением, обращаясь к простым людям и говоря к ним неподобающие речи, словами, как грязью, оскверняют душу их через слух.
148. Начало греха есть похоть, через которую и погибает умная душа. Началом же спасения и царствия небесного бывает для души любовь.
149. Как медь, брошенная в небрежении и оставленная без должного о ней попечения, повреждается ржавчиною, появляющеюся на ней от долговременного лежания в связках и неупотреблении в дело, и через то делается она недобротною и непотребною; так и душа, пребывающая в бездействии и не заботящаяся о доброй жизни и обращении к Богу, злыми делами своими лишая себя покрова Божьего, съедается злом, зарождающимся в веществе тела от такого нерадения, и через то является недобротною и негожею ко спасению.
150. Бог благ и бесстрастен и неизменен. Если кто, признавая верным/благословным и истинным то, что Бог не изменяется, недоумевает, однако ж, как Бог (будучи таков) о добрых радуется, злых отвращается, на грешников гневается, а когда они каются, является милостивым к ним; то на это надобно сказать то, что Бог не радуется и не гневается: ибо радость и гнев суть страсти. Нелепо думать, чтоб Божеству становится хорошо или худо из–за дел человеческих. Бог благ и только благое творит, вредить же никому не вредит, пребывая всегда одинаковым; а мы, когда бываем добры, то вступаем в общение с Богом — по сходству с Ним, а когда становимся злыми, то отделяемся от Бога — по несходству с Ним. Живя добродетельно — мы бываем Божьими, а делаясь злыми — становимся отверженными от Него; и это не то значит, чтобы Он гнев имел на нас, но то, что грехи наши не попускают Богу воссиять в нас, с демонами же мучителями соединяют. Если потом молитвами и благотворениями получаем/снискиваем мы разрешение во грехах; то это не значит, что мы Бога ублажили и Его переменили, а значит это то, что посредством таких действий и обращения нашего к Богу, уврачевав сущее в нас зло, мы опять соделываемся способными вкушать Божью благость; поэтому сказать: Бог отвращается от злых, есть тоже самое, если сказать; солнце скрывается от лишённых зрения.
151. Благочестивая душа знает Бога всяческих: ибо быть благочестивым есть не что иное, как исполнять волю Божью, а это и значит знать Бога, т. е. когда старается кто быть независтливым, целомудренным, кротким, щедрым по силе, общительным, нелюбопрительным, и делать всё, что угодно воле Божьей, тогда он и исполняет волю Его.
152. Знание Бога и страх Божий — суть лекарства против страстей плоти. Потому когда в душе есть незнание Бога, тогда страсти, оставаясь неисцелёнными, портят душу. Она тогда растлевается от живущего в ней зла, как от долговременного вреда. Но Бог невиновен в этом, потому что Он даровал людям знание и разум.
153. Бог исполнил человека знанием и разумом, стараясь очистить его страсти и самопроизвольное зло и по Своей благости желая преложить смертное в бессмертие.
154. Ум, находящийся в чистой и боголюбивой душе, истинно зрит Бога — не рождённого, невидимого, неизглаголанного — Единого Чистого для чистых сердец.
155. Венец нетления, добродетель и спасение человека, есть с благодарностью переносить несчастье. Обуздание же гнева, языка, чрева и сластолюбия весьма великою бывает помощью для души.
156. То, чем держится мир, есть промышление Божье, и нет ни одного места, которого не касалось бы Его промышление. Промышление же есть — самосовершительное Слово Божье, Образователь входящего в состав мира сего вещества, Устроитель и Художник всего бывающего. Никак невозможно веществу принять прекрасное устройство без рассудительной силы Слова, которое есть образ, ум, мудрость и промышление Бога.
157. Возбуждаемая воспоминанием похоть есть корень страстей, родственных тьме. Находясь в этом похотном воспоминании, душа не знает о себе, что она есть вдуновение Бога и бросается на грех, не помышляя о крайней беде, в какой она, безумная, будет находиться по смерти.
158. Самая большая и неисцельная болезнь души и пагуба её есть богозабвение и тщеславие. Похотение зла есть лишение блага; благо же наше состоит в том, чтоб охотно делать всякое добро, которое угодно Богу всяческих.
159. Один человек способен принимать Бога. Ибо с этою одною живою тварью беседует Бог: ночью через сновидения, а днём через ум; достойным Его людям Он всячески предсказывает и предзнаменует будущие блага.
160. Для верующего и мыслящего человека нисколько не трудно познать Бога. Если же хочешь зреть Его, смотри на благоустройство всего и промышление Его о всём, что было и бывает словом Его. И всё это для человека!
161. Святым называется тот, кто чист от зла и грехов. Потому величайшее совершенство души и дело весьма угодное Богу есть то, когда в человеке нет зла.
162. Имя (нарицательное) есть означение одного из числа многих. Но неразумно думать, что Бог, Который есть Един и Единствен, имел соимённых Себе: ибо слово «Бог» означает Безначального, всё Сотворившего для человека.
163. Если сознаешь за собою худые дела, отсеки их от души твоей в ожидании благ: ибо Бог праведен и человеколюбив.
164. Знает Бога и знаем бывает от Бога тот человек, который старается быть всегда неотлучным от Бога; неотлучным же от Бога бывает человек добрый во всём и воздерживающийся от всякого чувственного удовольствия, не по недостатку средств к тому, а по воле своей и свободной воздержности.
165. Благодари того, кто обижает тебя, и Бога будешь иметь другом. Никому не наговаривай на врага своего. Подвизайся в любви, в целомудрии, в терпении, в воздержании и подобном; ибо то и есть познание Бога, чтоб посредством смиренномудрия и подобных добродетелей последовать Богу. Но такие дела не всякому свойственны, а только душе умной.
166. Против тех, кто дерзают говорить, что растения и травы имеют душу, написал я эту главу к сведению для простейших. Растения имеют жизнь физическую, но души не имеют. Человек называется разумным животным, потому что имеет ум и способен приобретать познания. Прочие же животные — земные и воздушные, у которых есть голос — имеют дыхание и душу. Всё растущее и умаляющееся можно назвать живым потому, что оно живёт и растёт, но нельзя сказать, чтоб всё такое имело душу. Живых существ четыре различных вида: одни из них бессмертны и воодушевлены — каковы Ангелы; другие имеют ум, душу и дыхание — каковы люди; иные имеют дыхание и душу — каковы животные; а иные имеют только жизнь — каковы растения. Жизнь в растениях держится и без души, и без дыхания, и без ума и бессмертия; но и прочее всё — без жизни быть не может. Всякая человеческая душа есть вечнодвижимая/приснодвижна.
167. Когда воспримешь мечтания о каком–либо чувственном удовольствии, поберегись, чтоб не быть тотчас увлечённым им; но, несколько отстранив его, вспомни о смерти и помысли, сколько лучше будет тогда осознать себя победившим эту прелесть сластолюбия.
168. Бог приличнейшим образом положил преграду злу в людях тем, что даровал им ум, знание, разум и различение добра, чтобы, познавая зло и что оно вредит нам, мы убегали его. Но безумный человек идёт вслед зла и даже величается им, и как бы в сеть попавшись, бьётся он, будучи опутан им внутри и не имея сил когда–либо освободиться от него, чтоб увидеть и познать Бога, всё создавшего во спасение и обожение людей.
169. Смертные должны заботиться о себе, зная наперёд, что их ожидает смерть. Ибо блаженное бессмертие бывает уделом преподобной души тогда, когда она бывает доброю, и наоборот, смерть вечная встречает её тогда, когда она бывает злою.
170. Когда склоняешься на ложе своё, с благодарением вспоминай в себе благодеяния и Промысел Божий. Тогда, исполненный этим благим помышлением, ты полно возвеселишься духом и сон тела будет для тебя трезвением души, закрытие очей твоих — истинным видением Бога, и молчание твоё, будучи преисполнено чувством блага, от всей души и силы воздаст восходящую ввысь — сердечную славу Богу всяческих. Ибо когда нет в человеке зла, тогда и одно благодарение, более всякой многоценной жертвы, приятно Богу, Ему же слава во веки веков. Аминь.
Сила, движущая на подвиги и поддерживающая в них
5. Замечательно на сей предмет слово св. Антония к тем, которые одного не хотят, а другого не могут.
Пришли однажды какие-то братья к св. Антонию, и говорят ему:
— Дай нам наставление как спастись.
Старец отвечал им:
— Вы слышали Писание? И этого весьма довольно для вас.
Но они сказали:
— Мы и от тебя, отец, хотим что-нибудь услышать.
Тогда старец сказал им:
— В Евангелии сказано: «Если кто ударит тебя в правую щеку, то поверни к нему и другую» (Мф.5:39).
Они говорят ему:
— Мы не можем этого сделать.
Старец сказал:
— Если вы не можете подставить другую щёку, то по крайней мере переносите удары в одну.
— И этого не можем, — отвечали те.
— Если и этого не можете, — сказал старец, — По крайней мере не платите ударом за удар.
Братья сказали:
— И этого не можем.
Тогда святой Антоний сказал ученику своему:
— Приготовь им немного варёной пищи: они больны. Если вы одного не можете, а другого не хотите, то что я вам сделаю? Нужно молиться (им самим, или другим о них), чтобы пробудился в них дух ревности, – нравственная энергия.
(Дост. ск. 19) [Добротолюбие Том I — 4. Изречения св. Антония Великого и сказания о нем — 3. Сила, движущая на подвиги и поддерживающая в них — п.5].
Предсказание преподобного Антония Великого о монашестве последних времен
Однажды некоторые ученики божественного аввы Антония, видя в пустынях бесчисленное множество монахов, прилежавших с великой ревностью по Богу, не уступавших друг другу в добродетелях и святых подвигах, спросили его:
— Отец! Долго ли будут продолжаться эти ревность и усердие к уединению, нищете, смирению, любви, воздержанию, и ко всем прочим добродетелям, к которым, почти без исключения, так ревностно прилежит всё это множество монахов?»
Муж Божий отвечал им, воздыхая и проливая обильные слёзы:
«Сыны возлюбленные, наступит некогда время, в которое монахи оставят пустыни и вместо них устремятся к богатейшим городам. Там, вместо пещер и хижин, которыми усеяна пустыня, они, стараясь превзойти один другого, воздвигнут великолепные здания, сравнимые своей пышностью с царскими палатами. Вместо нищеты вкрадётся стремление к собиранию богатства, смирение сердца превратится в гордость. Многие будут напыщены знанием, но чужды добрых дел, предписываемых знанием. Любовь иссякнет. Вместо воздержания явится угождение чреву, и многие из монахов озаботятся доставлением себе изысканных яств не менее мирян, от которых они будут отличаться только одеждой. Находясь посреди мира, они не постыдятся неправедно присваивать себе имя монахов и пустынников. Не перестанут они величаться, говоря: «Я Павлов, Я Аполлосов», — как будто вся сущность благочестия заключается в значении предшественников, как будто позволительно и справедливо хвалиться отцами, как хвалились иудеи предком своим Авраамом! Однако между монахами тех времён некоторые будут намного лучше и совершеннее нас, потому что блаженнее тот, «кто мог преступить — и не преступил и зло мог сотворить — и не сотворил», чем тот, который увлекается к добру примером многих добрых людей. Так Ной, Авраам и Лот, проводившие святую жизнь посреди нечестивых, справедливо прославляются Писанием».
(Еп. Игнатий. Отечник. С. 41. № 200)